НАВСТРЕЧУ СОЛНЦУ

 Предисловие к юбилею 

«Действительно, это — лучший порт во всем Охотском море»

(«Сибирский торгово-промышленный
справочный календарь на 1897 год», стр. 490)

      В первой половине XVII века земля между современным Аяном и рекой Мая по диктату времени и воле людей неожиданно начинает занимать одну из заметных страниц в истории государства Российского. Особенно — после образования Якутского губернаторства, не имевшего выхода к морю. Якутским правителям, с одной стороны, нужно было искать новые источники увеличения ясачных поборов для жаждущего царского двора, с другой — необходимо было выйти к морю, более короткому, надежному и дешевому пути для снабжения всем необходимым живущих в богатых русских колониях на Камчатке, Сахалине, Чукотке, Северной Америке. Неведомое море как магнитом тянуло и отважных землепроходцев, и алчущих купцов. Сведущие люди знали, что оно на востоке и идти к нему надо «встречь солнца»...

      В 1639 году через Аяно-Майскую землю русские землепроходцы отряда Ивана Москвитина впервые выходят к Охотскому морю, назвав его Ламутским («ламут» по-эвенкийски — море). Служилые люди из его отряда свидетельствуют о пути движения по территории района: «Маею рекой вверх шли до волоку 7 недель, а из Май малою рекою до прямого волока в стружках шли 6 ден...» Самым трудным было для отряда — преодолеть Джугджур. Сделали это они, пройдя «малою рекою» — Нудыми, что на границе с Охотским районом. Здесь было заложено первое на Охотоморском побережье русское поселение. По пути своего следования они изредка встречали стойбища «оленных людей» — эвенков, промышлявших охотой и рыбной ловлей. Всюду рядом с ними в большом количестве были олени — главный помощник в кочевой жизни, мясо, одежда и все остальное. «А бой у них лучной, — писал Москвитин, — у стрел копейца и рогатины все костяные, а железа мало, и дрова секут и нарты рубят каменными и костяными топорами».

      Вслед за Москвитиным в XVII—XIX веках по этой земле прошло не одно поколение русских мореплавателей и землепроходцев к новым землям, великим географическим открытиям. Возвращаясь из походов сюда изнуренными, полуголодными, потеряв многих своих сотоварищей, они всегда здесь «могли свободно вздохнуть», окрепнуть и продолжить тяжелейший путь с проводниками — эвенками, якутами — через тайгу и горы, стремительные реки и вековые болота — в Якутск, а оттуда — в Иркутск и по всей России...

      В первой половине XIX века в эти края начинает проникать российский и иностранный промышленный и торговый капитал. Одной из первых здесь стала промышлять Российско-американская компания. Она была полной хозяйкой всего, что было на всем Охотском побережье, от Аяна до Якутска и от Тугура до Чукотки. Скупала в огромном количестве меха, добывала и перерабатывала морского зверя, промышляла золото. Долгое время ее фактория находилась в Охотске. В 1842 году начальнику фактории В.С. Завойко (будущий адмирал российского флота) поручается перенести порт из Охотска «куда признает полезным и выгодным для Компании». В этом же году он направляет поселенца, опального поручика корпуса флотских штурманов Д.И, Орлова в Аянскую бухту для подготовки ее карты. После выполнения этого поручения в 1843 году Д.И. Орлов отправляется в обследованную бухту на строительство нового порта, Одновременно с ним из Якутска туда же направляются рабочие-якуты с лошадьми и со всем необходимым строительным инструментом. На бриге «Промысел» доставляются на место строительства порта несколько собачьих упряжек для транспортировки леса и пиломатериалов» Перед завершением строительства все они «падут от изнурения». 11 августа этого же года в Аян прибыл В. С. Завойко с Охотским соборным протоиереем для освящения места нового заселения. Прибывшее начальство осталось весьма довольно и местом, и ходом строительства. К 1 декабря уже был построен дом для управляющего и проезжающих с кладовкой, кухней и прочими службами, казарма на 30 человек с русской печью (в трех верстах нашли пригодную для производства кирпича глину), баня, кузница и юрта для приказчика. Здесь же были простроены жилые дома американского типа с красной крышей, пакгаузы, на возвышенном месте возвели красную церковь с зеленым куполом и золоченым крестом, Все было готово для переезда в Аян фактории. Это произошло в 1845 году. В 1850 году правительство приняло решение о переносе порта из Охотска в Аян. Он действительно был лучшим портом на всем Охотском море.

1845 г. Порт Аян

      После завершения строительства порта и помещений фактории Д.И. Орлов целый год занимается поиском наилучшего пути для прокладки гужевого тракта от Аяна до Якутска. Прибывшие из Якутска рабочие за 18 дней подтвердили, что этот тракт может быть выгоднее и дешевле Охотского. К 1852 году по вековым тропам аборигенов был проложен вьючный тракт от Аяна до Якутска. На всем его протяжении стояли станции, в округе стал селиться коренной и пришлый народ. Сюда даже привезли ссыльных скопцов, которые из-за сурового климата и тяжелых условий жизни через некоторое время почти все вымерли. В течение года из Аяна в Якутск перевозилось вьючным способом на оленях до 10 тысяч ящиков плиточного и байхового чая. Перевозка находилась в руках нескольких богатых аборигенов, владевших сравнительно большими стадами оленей. Они часть подряда сдавали более мелким возчикам по пониженной цене. Занимались живущие на тракте и в стороне от него не только перевозкой почты, грузов, охотой, рыбной ловлей, но и сельским хозяйством. В одном из старинных отчетов читаем: «В 1859 году крестьяне майских станций собрали: картофеля 10,5 тонны, репы — 2,0 тонны, моркови — 400 килограммов, гороха — 50 килограммов, огурцов — более двух тонн. В общем — более 300 килограммов овощей на одного человека. В 1850 году отставной матрос Сорокин, а он не один с помощью наемной рабочей силы, на реке Мая посеял 10 пудов ржи, два пуда ярицы, 2,5 пуда пшеницы, четыре пуда ячменя, немного овса и 80 пудов картофеля. Труд его не пропал, он возвратил затраты с барышом.

1854 г. Станция на Аянском тракте

      В эти годы в Аян и другие поселения приезжает немало инженеров, учителей, врачей, агрономов, ветеринаров, служителей церкви. Многие из них не были «узкими» специалистами, их интересовало все в этом малоизученном, диковинном краю. Это были люди универсальных знаний и интересов. Один из них был врач Г.С. Тиллинг. Выполняя прямые свои обязанности, он изучал животный и растительный мир. Результаты свои посылал в крупные центры российской науки. Сборами растений он увековечил свое имя и Аян в мировой науке: «бородиния Тиллинга», «камнеломка Тиллинга», «лихнис аянский...» и многие другие. В архиве Аянской аэрологической станции хранится «Метеорологический журнал Аянского порта за 1850 год». Тщательно, аккуратно и точно (это могли только специалисты старой школы) делал записи в нем все тот же доктор Тиллинг. Здесь же хранится и другой документ — Свидетельство, выданное Роскомгидрометом, в котором говорится, что наблюдения на Аянской станции ведутся с 1847 года и «результаты наблюдений входят в состав государственного фонда данных о состоянии окружающей природной среды и являются достоянием Российской Федерации».

      Во времена хозяйничанья на побережье Российско-американской компании, в августе 1855 года в Аян прибывает на военном американском винтовом паровом судне «Джон Ханкон» великий поэт Генрих Гейне. Не здесь ли родились у него строки: «На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна...». Если это все же предположение, то его описание охоты американских китоловов в Аянском заливе — захватывающее чтение. Только несколько предложений: «Неожиданное новое нападение (американских гарпунеров. — Н.У.) привело кита в бешеную ярость. Отскочив с необыкновенной силой от рифа, кит этим движением вырвал из своего тела первый гарпун и понесся вперед с такою необыкновенною быстротою, оставляя за собой кровавую полосу, что всякая мысль о его преследовании оказалась невозможною. Кит спасся и ушел из Аянского залива в море».

      Аянская бухта была незаменима в российских государственных делах еще и потому, что русские люди и те, с кем они занимались совместным бизнесом (те же американцы), до заключения Айгунского и Пекинского договоров между Россией и Китаем не имели права по Нерчинскому договору проникать по Охотскому побережью южнее Тугура и Станового хребта. Приамурье и Приморье принадлежали китайской империи. Царский двор и его наместники крайне не желали конфликта с Китаем и требовали от всех соблюдать эту договоренность, хотя всячески старались добиться хотя бы лукавого китайского внешнего расположения, и в то же время постепенно, негласно проникали на Амур. У России здесь было много заморских недругов и очень мало вообще людей, а военных — тем более. В этом контексте понятна реакция царского двора и генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева на великое географическое открытие Г.И. Невельского, рискнувшего вопреки запрету зайти в устье Амура... После своего неожиданного открытия Г.И. Невельской направился в Аян. Там его уже длительное время ожидал генерал-губернатор Н.Н. Муравьев. Потеряв надежду на встречу (он располагал информацией о возможной гибели экипажа в конфликте с рыскавшими в тех краях англо-французами), генерал собирался уже отправиться по Аянскому тракту в Якутск, а оттуда—в свою резиденцию, Иркутск, как на рейде Аянской бухты появился транспорт «Байкал». Генерал настолько обрадовался, что велел немедленно спустить бот и изо всех сил грести навстречу Г.И. Невельскому. Именно на этой земле прозвучат исторические слова рапорта капитана Невельского: «Сахалин — остров, вход в лиман и реку Амур возможен для морских судов с севера и юга. Вековое заблуждение положительно рассеяно, истина обнаружилась». Неоднократно, одни и с женами, они еще будут в Аяне, так как через него не раз проходили пути решения важных государственных дел.

      С уходом из Аяна пресловутой Российско-американской компании, а вслед за ней и ведущих специалистов, перемещение потока торговых грузов на Камчатку и юг Якутии, в Приамурье и Приморье после продажи русских северо-американских владений жизнь здесь стала затухать. С этим не хотел мириться бывший чиновник по особым поручениям при Якутском губернаторе, эстонец по национальности А. О. Филиппеус. Все оставшееся имущество Российско-американской компании перешло к нему в 1867 году. Более 20 лет он прилагал усилия для возрождения жизни в этом краю. Вкладывал огромные деньги для развития торговли, поддержания тракта. Только на содержание Аяна в год он тратил до 14 тысяч рублей. Писал обращения во многие властные структуры, просил, убеждал, упрекал. Но жизнь продолжала свой бег, едва касаясь этой земли. Однажды он с горечью напишет: «Это единственный утолок в Руси, лишенный начальственных забот и попечений». До конца своей жизни он не смирился, что этот край неожиданно забыли Бог и люди. Умер он на пароходе, в нескольких милях от Аяна, так и не дождавшись, как писал его современник, «возрождения своего любимого Аяна». По завещанию похоронен в окрестностях Аянской бухты. Чугунный памятник был доставлен из Японии…

Начало XX века. Порт Аян

      Последнее десятилетие прошлого и начало текущего века не принесли этому краю особого оживления. Входил он в Приморскую область с центром во Владивостоке, Забота о нем у приморских чиновников сводилась к посылке сюда нескольких пароходов в год с мукой, сахаром и бытовыми товарами. Якутия не стремилась официально развивать торговые связи, предпочитая набегами, частным порядком брать здесь пушнину, золото, лес, «произведения» человеческого труда. Люди стали больше надеяться и развивать собственное традиционное занятие, активнее использовать богатства тайги, моря и земли. Все, чего не хватало жизненно важного, от случая к случаю привозили заезжие купцы, увозя горы меха, бочки рыбы, икры, а кто и золото. Здесь усиливается социальное расслоение и влияние небольшой группы богатых люди на все остальное население, В среде аборигенов особенно выделяются княжеские роды с многотысячными оленьими стадами, огромными охотничьими угодьями и бессчетным числом нищих и больных наемных людей. Все это решительным образом повлияет на настроения и действия различных слоев населения, когда в этих краях появятся «революционеры» и «контрреволюционеры» Большинство жителей воспримут революционные идеалы и пойдут за большевиками, как когда-то их предки шли «навстречу солнцу». Не легким был этот путь. Часто сила, диктат были главными аргументами. На этой земле выстрелы Гражданской войны смолкнут только в 1927 году. Будет установлено «царство труда». Под мировые идеалы устроители новой жизни начнут подгонять специфическую, сложную и противоречивую здешнюю жизнь. Все, что потом переменится в судьбах людских, особенно в жизни аборигенов, однозначно невозможно оценить. В то же время нет оснований отрицать огромные перемены к лучшему на этой земле, если не забывать, с какой отсталостью и дикостью встретились здесь зарубежные путешественники, первые русские поселенцы.

1973 г. Бойцы отряда С. С. Вострецова.
Справа налево: И. А. Чепурнов, Е. С. Нагорнов, А. П. Снегуренко

      … В рассказе о современной жизни района меньше всего хотелось бы следовать принципу: что было — что стало. Это тема для исследований. К тому же количественные показатели не всегда высвечивают истинную ценность явлений и событий, перспективность настоящего. Хотелось бы рассказать не столько о том, что было за 70 лет, сколько о том, что есть сегодня в районе после 70 лет административной самостоятельности, конечно, в неразрывной связи с прошлым и будущим.